Опубликовано вт, 11/06/2024 - 15:13
САЙМОН ЧЕДВИК
В быстро меняющемся мире это исследование ставит простой вопрос: не пора ли начать смотреть на спорт по-другому? До сих пор утилитаристское и неоклассическое экономическое мышление доминировало в исследованиях спортивного менеджмента; однако здесь возникает вопрос: должны ли теперь ученые мыслить в терминах новой геополитической экономики спорта?
Методы исследования
Это документ с комментариями, основанный на литературных источниках по спортивному менеджменту, географии, политике и экономике.
Результаты и выводы
В представлении утверждается, что научная деятельность в области спорта должна быть переориентирована на новую перспективу — геополитическую экономию спорта. Не отрицая актуальности существующих утилитаристских или неоклассических взглядов, в этом исследовании утверждается, что общепринятое отношение ученых к спорту должно измениться, чтобы сохранить актуальность их исследований и научных исследований.
Импликации
В дополнение к изучению последствий понимания спорта как геополитической экономики, определены следующие пять областей, в которых есть важные последствия (поэтому необходимы дальнейшие исследования):
Спорт как результат географии;
Спорт как средоточие мягкой силы, дипломатии и торговли;
Спорт как сетевая геополитически экономическая деятельность;
Спорт как основа достижения национального конкурентного преимущества;
Спорт как средство приобретения ресурсов.
Введение
Сегодня мир переживает глубокие, эпохальные гига-изменения, особенно быстрое развитие цифровых технологий (Rindfleisch, 2020); глобализация и сдвиги в мировой экономической мощи (Schulenkorf & Frawley, 2016); вызовы установленному международному политическому порядку (Balaam & Dillman, 2018); экологические проблемы и деградация природной среды (McCullough et al., 2020). Последствия этих гигантских изменений можно наблюдать в том, как функционируют рынки (Schutz, 2016), правительства разрабатывают политику (Fels et al., 2012), а потребители живут своей жизнью (Jones et al., 2017). . В свою очередь, появляются новые типы организаций, устанавливаются новые методы лидерства и управления, а ортодоксальные взгляды многих отраслей в настоящее время подвергаются сомнению. Ни одно человеческое существование не останется нетронутым временем, которое в ретроспективе будет рассматриваться как один из самых важных периодов в истории человечества (Simon, 2019).
Эти гигантские изменения неизбежно влияют на спорт, в том числе на то, как он транслируется (Hutchins et al., 2019), кто в него инвестирует и почему (Koba, 2021), а также на сближение спорта с другими секторами (такими как развлечения) (Carter, 2010). Таким образом, в этой статье утверждается, что спорт в настоящее время сильно изменился и продолжает меняться по сравнению с тем, каким мы его знали на протяжении последних ста пятидесяти лет. Это делает бессильными существующие способы теоретизирования и исследований в области спорта, особенно среди тех представителей академического сообщества, которые на протяжении последних четырех десятилетий называли себя работающими в сфере «спортивного менеджмента». В этой статье будет показано, что такое бессилие чаще всего наблюдается в работе, посвященной глобальным аспектам спорта и профессионального спорта высших достижений. Однако также произошли, например, изменения в отношении и поведении потребителей спорта, в спортивной политике и промышленной стратегии в спорте, а также в инвестициях в массовый и любительский спорт. Это также распространяется на спортсменов, участников, болельщиков и других людей, вовлеченных в спорт, и все они встроены в контексты, в которых они находятся, и отражают их. Это требует, чтобы ученые и исследователи, по крайней мере, расширили свое представление о том, что такое спорт, чего он может достичь и как он применяется. Читатели должны отметить, что то, что здесь отстаивается, по существу является идеологической точкой зрения, которая бросает вызов господствующей идеологической гегемонии, обычно наблюдаемой в литературе по спортивному менеджменту.
Таким образом, устоявшиеся представления о спортивном менеджменте все чаще подвергаются сомнению, и кто-то утверждает, что они больше не соответствуют цели в двадцать первом веке. Это требует разработки того, как лучше понимать спорт, чтобы лучше отражать наш меняющийся мир. Основная цель этой статьи — предложить альтернативный взгляд на спорт, который послужит платформой, на которой можно построить новый комплекс работ. Следовательно, вопрос, лежащий в основе этой статьи, на одном уровне: не пора ли начать смотреть на спорт по-другому? На другом уровне ставится второй вопрос: должны ли теперь ученые мыслить в терминах новой геополитической экономики спорта?
Утилитаризм и спорт
Хотя спорт был очевиден на протяжении всей истории человечества, основы современного спорта были заложены (Vamplew, 2017) в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков. Истоки и мировая популярность футбола зародились именно в это время, а промышленная революция привела к созданию многих клубов, которые остаются популярными и сегодня (Lanfranchi & Roach, 2017). Это привело к формальной кодификации футбола, что привело к созданию структур лиг и кубковых соревнований (Collins, 2015). В конечном итоге это привело к созданию Международной федерации футбольных ассоциаций в 1904 году, а затем в 1930 году к проведению первого чемпионата мира по футболу. Однако не только развитие футбола характеризовало этот период спортивной истории. Международный олимпийский комитет был создан в 1894 году, первый Тур де Франс был организован в 1903 году, а первый Уимблдонский теннисный турнир был организован в 1877 году. Многие из команд, клубов, лиг, мероприятий и связанных с ними организаций того периода существуют и сегодня. . Также важно отметить, что многие из этих организаций были созданы в Европе; действительно, такие страны, как Швейцария, сохраняют свою глобальную известность, в данном случае как местонахождение многих руководящих органов мирового спорта. Превосходство европейского спорта в этот период отражало экономическое и политическое влияние континента. Промышленная революция возникла в результате технологических разработок в Германии, Италии и Великобритании. В то же время другие, включая Испанию, Бельгию и Португалию, строили колониальные империи. Эти экспансионистские действия были вызваны географическими и стратегическими мотивами, в результате чего такие страны установили социальное и культурное влияние. Например, в Индии — бывшей британской колонии — крикет прочно вошёл в менталитет страны.
Спорт, как его теперь знают многие люди во всем мире, который составляет основу исследований в области, обычно называемой «спортивным менеджментом», возник в этот период. Статьи, опубликованные о таких событиях, как Олимпийские игры или чемпионат мира по футболу, а также те, которые посвящены организации соревнований, управлению и фандому, обычно берут свое начало в преобладающей идеологии конца девятнадцатого и начала двадцатого веков (Gold & Gold, 2011). . Это был период, когда преобладали утилитарные взгляды на мир. Центральный принцип этого состоит в том, что мы должны построить мир, в котором каждый человек будет иметь максимально возможный уровень благополучия. В качестве альтернативы Бентам, Мальтус и Милль рассматривают утилитаризм как стремление к наибольшему благу для наибольшего числа людей (Cremaschi, 2004; Crimmins, 2017; Viner, 1949). В основе такого построения мира лежит представление о том, что в основе решений и действий должен лежать коллективизм, а не индивидуализм (Chandler, 1973). Здоровье, образ жизни и общество имеют основополагающее значение для деятельности человека (Crisp, 1992). Одна из интерпретаций заключается в том, что утилитаризм сочетается с христианством и мускулистостью (Parker & Watson, 2014), что подчеркивает важность гражданственности, ответственности и физической подготовки. Спортивные исследования, такие как социология, политика и развитие, а также история, по-видимому, уходят своими корнями в прозелитизм утилитаризма. То же самое можно было бы сделать и в отношении некоторых направлений в области того, что впоследствии стало «спортивным менеджментом». Например, работа, в которой особое внимание уделяется вопросам управления, корпоративной социальной ответственности и понятиям коллективного фандома, имеет утилитарную ДНК. Существуют даже исследования по современному спортивному менеджменту, такие как Schneider (2010), в которых прямо упоминается сохраняющееся значение утилитаристских взглядов на спорт. Хотя это свидетельствует о его продолжающемся распространении, следует также отметить европейские основания утилитаризма. На протяжении конца девятнадцатого и начала двадцатого веков значительное влияние континента на формирование современного спорта было очевидным. Однако с тех пор прошло более века, в связи с чем возникают фундаментальные вопросы о современной актуальности работы, построенной на утилитарных принципах. По мере подъема Соединенных Штатов и ослабления экономической и политической мощи Европы появилась альтернативная идеология, которая в конечном итоге стала доминировать, в то время как новые технологии (возможно, в первую очередь в области спортивных трансляций) были разработаны. Это сделало утилитаризм бессильным в объяснении идеологии, которая стала подчеркивать индивидуальные, частные интересы и выгоду наряду с важностью бизнеса и прибыли.
Неоклассицизм и спорт
Только в 1949 году Национальная баскетбольная ассоциация объединилась с Баскетбольной ассоциацией Америки и Национальной баскетбольной лигой, чтобы сформировать то, что сейчас известно как НБА. Примечательно, что соревнование было спровоцировано, в отличие от клубов и лиг в Европе, для обеспечения финансовой жизнеспособности и коммерческого успеха. В то время как развитие европейского спорта было социально-демократическим и в значительной степени нерегулируемым, корпоративное участие в спорте США привело к закрытым лигам, потолкам заработной платы и системе призывов, используемой в качестве средства управления спортом и обеспечения финансовой устойчивости. Неоклассическая модель США прочно утвердилась к середине ХХ века. В то же время победа союзников во Второй мировой войне и последующее послевоенное урегулирование (например, Бреттон-Вудс в 1944 г. и создание Организации европейского экономического сотрудничества в 1948 г., позднее ставшей Организацией экономического сотрудничества и развития) сыграла важную роль в установлении нового мирового порядка, в котором либеральный рыночный капитализм вышел на первый план и начал навязывать себя глобально. По мере того, как бизнес и рынки процветали, в американском спорте развивалась коммерческая направленность, что стимулировало рост деятельности, включая спонсорство, мерчандайзинг, права на наименование и сделки по вещанию. К последней четверти двадцатого века эти виды деятельности стали настолько распространенными и оказали такое сильное влияние на мировой спорт, что команды, клубы, лиги, соревнования и мероприятия по всему миру, в которых мы работаем, в значительной степени основаны на Североамериканская неоклассическая модель спорта.
В то время как европейское экономическое и политическое влияние сохранялось до конца двадцатого века, растущая экономическая, политическая и идеологическая мощь Соединенных Штатов в первой четверти века была поразительной. Растущее влияние страны стало повсеместным благодаря новым технологиям, изобретательности, предпринимательскому духу и сильной деловой ориентации. Это привело к развитию, включая радио, телевидение и массовое производство автомобилей. Такой динамизм в конечном итоге стал доминировать в мировых делах до конца века, чему способствовали экономические показатели и политическая мощь страны, а также окончательное падение коммунизма в 1990-х годах. В то время комментаторы наблюдали, как, по сути, торжествовали капитализм и либеральная западная идеология (Macey & Miller, 1992). Эта предполагаемая победа была спровоцирована, а затем поддержана приверженностью неоклассическим экономическим принципам (Henry, 2012), основанным на классической экономике (Aspromourgos, 1999). Классицизм такого рода возник в результате промышленной революции и подъема капитализма и был сосредоточен на важности производства, торговли и роста (Hennings & Samuels, 2012). В свою очередь, получение дохода и управление им стали неизбежным результатом их взаимосвязи (Hunt, 2000). Двадцатый век, переосмысливший классицизм как неоклассицизм, подчеркивал роль, которую свободный рыночный капитализм должен играть в принятии решений — экономических, социальных, экологических и других (Bowles, 1991). Центральное место в эффективной работе рынков занимают покупатели и продавцы – спрос и предложение; а для эффективного функционирования рынков совершенная конкуренция требует, чтобы они не были обременены регулятивным вмешательством (Swanson, 2007). В таких обстоятельствах сторонники этой идеологической позиции утверждают, что эффективное распределение ресурсов может происходить только тогда, когда им движет частный интерес (коллективные интересы, как считается, препятствуют и искажают функционирование рынков) и вознаграждается прибылью (Scapens, 1978). Капитализм способствовал развитию бизнеса и изменил модели промышленного развития во множестве секторов. Это также вызвало рост менеджеризма; чтобы рынки функционировали эффективно, производство должно быть эффективно организовано, а потребительский спрос должен предвидеться, удовлетворяться или преднамеренно формироваться предприятиями и их менеджерами (Epstein, 2007). В отличие от утилитаризма, развитие неоклассицизма было основано на отдельных единицах производства и потребления - по сути, это дисциплина микроуровня, при этом соображения макроуровня (такие как правительство) рассматриваются как второстепенные.
Подавляющее большинство исследований и публикаций в области спортивного менеджмента, с которыми теперь знакомы многие, работающие в спорте, были результатом этого периода истории. Исследования в этой области, независимо от того, как они задуманы или оформлены, выдают свое неоклассическое происхождение. Старейшие журналы по спортивному менеджменту создавались в основном в Северной Америке. Журнал спортивного менеджмента был создан американскими и канадскими учеными, которые внесли значительный вклад в JSM, когда он был впервые создан, а затем был принят другими - сначала европейцами и австралийцами, а затем другими людьми по всему миру. Неоклассические работы по спортивному менеджменту, как правило, посвящены самым разным темам: от спонсорства и связей с общественностью до финансового учета, взаимодействия с болельщиками, управления потребительским опытом и многого другого. Впоследствии это породило множество журналов, конференций и других изданий во многих странах, поддерживающих неоклассические принципы, в которых упор делался на менеджеризм, коммерциализацию и индустриализацию. Остатки утилитаризма упорно остаются связанными с исследованиями спортивного менеджмента, особенно в таких контекстах, как исследования европейского футбола (см. Parker et al., 2019, как иллюстрацию этого), но реальность такова, что на протяжении полувека сообщество работало от имени неоклассической, капиталистической идеологии. Это сослужило хорошую службу многим ученым, установив и внедрив эту область как важную на многих различных уровнях. В этот период процветали академические журналы университетских исследовательских центров (включая European Sport Management Quarterly), конференции, а также программы бакалавриата и магистратуры. Мало того, что научное сообщество откликнулось на потребности неоклассической ортодоксии и идеологии, оно также хорошо подготовило студентов к миру неоклассического спорта и прочно утвердилось в качестве законного члена академического и промышленного сообществ.
Тем не менее, есть что-то отчетливо характерное для конца двадцатого века в устоявшейся концептуализации спортивного менеджмента, поскольку она продолжается в иллюзии, что западная капиталистическая модель свободного рынка остается доминирующей глобальной парадигмой (в спорте и в целом). Хотя сторонники спортивного менеджмента будут указывать на постоянно растущее количество публикаций и способность дисциплины адаптироваться и реагировать (например, объясняя цифровизацию спорта), аргументом может быть то, что спортивный менеджмент уже прошел свой расцвет и больше не актуален. адекватно объясняет спорт в двадцать первом веке. Те, кто процветал под пятидесятилетним господством спортивного менеджмента, особенно те, кто в определенных географических регионах верят, что свободные, неограниченные рынки действительно существуют (и это хорошо), без сомнения, отшатнутся от такой оценки, они даже могут почувствовать себя оскорбленными и даже категорически отвергнуть. Однако это утверждение пытаются прояснить несколькими способами. Пикетти (2018) поставил под сомнение предположения о необходимости и положительных результатах конкуренции. Мир сильно изменился даже за последние двадцать лет; действительно, сторонники победы капитализма, наблюдаемые в 1990-х годах такими людьми, как Фрэнсис Фукуяма (2006), были широко осуждены как неправильные (например, см. Williams et al., 2016). Недавние глобальные изменения бросили вызов всем аспектам либерального порядка, навязанного Западом глобальным институтам после Второй мировой войны; например, порядок, основанный на правилах, который даже в спорте заменяется сделками (Chomsky, 1999) и появлением новых глобальных институтов (Ikenberr, 2014).
Чтобы еще раз проиллюстрировать свой скептицизм в отношении способности спортивного менеджмента справиться с новой мировой реальностью, читателя просят рассмотреть российский «Газпром» (Chadwick, 2015a). Его истоки — российская государственная нефтегазовая компания, которая в начале 90-х годов была приватизирована в рамках программы перестройки (Rosner, 2006). На какое-то время рынки нефти и газа в бывшем Советском Союзе были либерализованы, хотя после того, как Владимир Путин стал президентом России, «Газпром» (как его теперь называют) был фактически ренационализирован и теперь обслуживает нужды государства. Впоследствии «Газпром» стал спонсором Лиги чемпионов УЕФА (и футбольного клуба «Шальке-04» немецкой Бундеслиги); президент корпорации Александр Дюков даже входит в исполком УЕФА. В отличие от других спонсоров, таких как McDonalds, Coca Cola или Mastercard, отношения «Газпрома» с УЕФА не являются ни B2C (бизнес для потребителя), ни B2B (бизнес для бизнеса). Вместо этого его лучше всего охарактеризовать как сделку G2G (межправительственное соглашение), обеспечиваемую дипломатическими и сетевыми возможностями, которые соответствуют Лиге чемпионов (Chadwick, 2021). Некоторым это может показаться тривиальным; однако его необходимо установить в контексте санкций США против «Газпрома» на фоне предупреждений из Вашингтона о том, что зависимость Германии от российского газа представляет собой серьезную стратегическую угрозу европейской безопасности (Krickovic, 2015). Такова сеть экономических, политических и стратегических факторов, в которые встроено спонсорство «Газпрома» (Jirušek & Kuchyňková, 2018), что существующая литература по спортивному менеджменту (в данном случае, особенно по спонсорству) плохо приспособлена для объяснения таких современных событий.
Новая геополитическая экономика спорта
Наблюдая за спортом в первой четверти двадцать первого века, все еще можно увидеть современное пересечение утилитаризма и неоклассицизма, то есть спорта, на который влияют разные идеологии и конкурирующие точки зрения. Например, в начале 2021 года двенадцать европейских футбольных клубов выступили с предложениями выйти из существующей структуры Лиги чемпионов УЕФА и сопутствующей ей системы управления путем создания Суперлиги (The Economist, 2021). Мотивы клубов основывались на принципах свободного рыночного капитализма, согласно которым прибыльность является высшим арбитром деятельности организации и ее существования. Тем не менее, это предложение вызвало огромный резонанс среди европейцев, особенно среди болельщиков, которыми двигало чувство общности и идентичности, подкрепленное представлениями об истории и наследии, а также негодование по поводу идеологического доминирования Северной Америки и ее спорта. Тем не менее, в этом эпизоде были некоторые важные заинтересованные стороны. Один из клубов, итальянский «Интернационале» в Милане, тогда принадлежал китайскому торговцу электротоварами. Другой, «Челси» английской премьер-лиги, принадлежал российскому олигарху из Сибири. В другом случае «Манчестер Сити» в Англии принадлежал государственной инвестиционной компании Абу-Даби, которая использовала клуб в качестве основы для открытия нескольких франшиз в разных странах, включая Индию, Китай и Японию. Ходили слухи, что сама Суперлига планировала использовать финансирование из Саудовской Аравии для создания лиги и вручения призовых участникам. В других странах китайское правительство намеревается к 2025 году стать крупнейшей в мире национальной спортивной экономикой. Таким образом, страна приняла политику и создала программу инвестиций, которая охватывает все: от проведения мероприятий и строительства стадионов до приобретения зарубежных спортивных активов и разработка новых услуг вещания (Chadwick, 2015b).
На этом основании (и в контексте гига-изменений, отмеченных выше) данная статья отстаивает необходимость для спортивного сообщества изменить свое утилитарно-неоклассическое представление о спорте. Двигаясь дальше, можно утверждать, что спорт следует рассматривать и исследовать с точки зрения геополитической экономики. Для начала стоит разложить это понятие на составные части: географию, политику и экономику. Географию в широком смысле можно рассматривать как состоящую из двух элементов: человеческой географии и физической географии (Goudie, 1986). На протяжении всей этой статьи неоднократно упоминались страны, места и люди, обычно связанные с географией человека (Marston et al., 2005). Для этого анализа физическая география понимается как особенности страны и обеспеченность природными ресурсами, а также экологические проблемы, с которыми сталкивается планета (которые можно было бы также назвать «устойчивостью») (Petersen et al., 2016). С глобализацией, подъемом Азии и демократизирующим эффектом цифровых технологий спорт сталкивается с новыми и интригующими человеческими проблемами, такими как конвергенция спорта и развлечений, которую мы наблюдаем во всем мире (Carter, 2010). Тем не менее, физическая среда создает некоторые не менее интересные, а иногда и безотлагательные проблемы (не в последнюю очередь изменение окружающей среды и необходимость устранения зависимости от углерода). Например, страны региона Персидского залива (катар и Абу-Даби являются двумя примечательными примерами) стремились решить проблему своей географической незащищенности, привлекая природные ресурсы (в частности, месторождения нефти и газа и связанные с ними доходы), чего они стремились достичь за счет инвестиций. в спорте (Райхе, 2015). Например, три члена Совета сотрудничества стран Персидского залива в настоящее время принимают Гран-при Формулы-1, Бахрейн и Объединенные Арабские Эмираты управляют профессиональными велосипедными командами, а европейские футбольные клубы, такие как «Манчестер Сити» и «Пари Сен-Жермен», принадлежат государственным организациям региона. География играет важную роль во многих аспектах спорта; как таковые, есть свидетельства растущего интереса к той роли, которую дисциплина играет в изучении спорта на различных уровнях (Ilieș et al., 2014).
Популярные интерпретации политики обычно связаны с тем, как управляются страны и территории (Leftwich, 2015). Такие интерпретации обычно насыщены понятиями власти, контроля и соперничества (Barnett & Duvall, 2005), которые связаны с ролью, которую государства, правительства и частные институты играют в борьбе за господство (Migdal, 2018). Доминирование может проявляться по-разному, в том числе над территориями, ресурсами, экономической деятельностью, повествованием и дискурсом, а также в спорте (Sparke, 2004). Существует часто высказываемое мнение, что политика и спорт несовместимы; однако, особенно учитывая современную глобальную среду, это невероятно наивный и упрощенный взгляд. Действительно, спорт все чаще используется и используется как средство для достижения других целей, утверждения власти и достижения господства в самом спорте (Burnett, 2001). За последнее десятилетие Китай использовал политику стадионной дипломатии в Африке для обеспечения преференциального доступа к природным ресурсам (Dubinsky, 2021; Will, 2012). По инициативе и под руководством правительства Китая стадионы дарятся или финансируются за счет льготных кредитов (предоставляемых по процентным ставкам значительно ниже рыночных). Цель Китая состоит в обеспечении природных ресурсов, необходимых для поддержания его долгосрочного экономического развития. Точно так же использование баскетбольной дипломатии правительством Соединенных Штатов стало характерной чертой ландшафта международных отношений в Африке, Индии и других странах мира. Идеологически также можно увидеть, что геополитическая экономия спорта проявляется в человеческих ресурсах. Например, то, как Колин Каперник встал на колени и связался со спонсорами, которые стали возможными благодаря западным ценностям и отражают их, резко контрастирует с тем, как отреагировали на пост в социальных сетях теннисистки Пэн Шуай о сексуальных проступках, совершенных государственным чиновником.
Вопреки распространенному мнению, суть экономики не в том, чтобы понять, как делать деньги; он фокусируется на выборе, который делают люди, организации, правительства и государства (Backhouse & Medema, 2009). Таким образом, экономика исследует, как распределяются ресурсы и как принимаются решения о производстве, распределении и потреблении (Cohen & Cyert, 1965). По сути, экономика состоит из двух направлений: микро- и макроэкономики. Микроэкономика связана с неоклассицизмом (посредством анализа отдельных лиц, домохозяйств и фирм) (Dopfer et al., 2004). Макроэкономика также фокусируется на экономических системах и на том, как взаимодействуют производство, потребление, сбережения и инвестиции. Поэтому в нем подчеркивается важность развертывания и использования ресурсов, экономического роста и влияния государственной политики на экономические системы и те субъекты, которые являются действующими лицами в них. Макроэкономика всемогуща; следовательно, в этом документе утверждается, что понимание работы в этой области поможет спортивному сообществу лучше понять отрасль, ее проблемы и решения, которые необходимо принять. Например, в Израиле правительство стремится превратить страну в важный глобальный центр развития спортивных технологий, которые, как ожидается, помогут стране создать конкурентное преимущество и помогут создать производственный потенциал, рабочие места, торговые возможности, налоговые льготы. и политическое влияние (Дубинский, 2020). Другая иллюстрация экономической важности спорта как экономического выбора очевидна для государств-рантье, которые получают ренту извне, манипулируя глобальной политической и/или экономической средой. Саудовская Аравия является примером государства-рантье (Baumann, 2019). Его текущая программа инвестиций в спорт представляет собой сознательную попытку диверсифицировать свою экономику, избавив ее от зависимости от нефти и газа, стимулируя проведение международных спортивных мероприятий в королевстве (Chadwick & Widdop, 2018).
В сочетании элементы географии, политики и экономики подчеркивают важность и взаимодействие между территорией, властью и выбором. Как было подчеркнуто в этой статье, это взаимодействие становится все более распространенным в спорте, требуя, чтобы научный анализ отошел от своей все более неуместной одержимости неоклассикой. Дальнейшее оправдание такого сдвига обеспечивается устоявшейся работой в области геополитики, которая сосредоточена на борьбе за контроль над географическими объектами международного и глобального масштаба и использовании таких географических объектов для получения политической выгоды (Флинт, 2016). Предав экономические измерения выбора, геополитика задает несколько ключевых вопросов, в том числе: как страны должны взаимодействовать друг с другом? Как создаются страны посредством политики национализма? Как определяется географическая протяженность стран? Как государственные и негосударственные акторы действуют через территориальные и сетевые стратегии? Как государственные и негосударственные субъекты должны принимать решения в контексте изменений в окружающей среде? (Flint, 2016) Примечательно, что геополитика отстаивает необходимость сетевого анализа как основы для понимания геополитических реалий, что весьма далеко от неоклассических подходов к пониманию мира на микроуровне. Наряду с литературой по геополитике существует литература по политической экономии, в которой рассматривается взаимодействие между политическими и экономическими процессами в обществе. В частности, распределение власти и богатства между различными группами и отдельными лицами, а также процессы, которые создают, поддерживают и трансформируют эти отношения с течением времени, рассматриваются как ключевые проблемы для дисциплины (Woodley, 2015). Коллинсон (2003) выдвигает на первый план задачу, стоящую перед политической экономией, которая решает проблемы реального мира таким образом, чтобы подчеркнуть связи между экономическими проблемами, социальными структурами и политическими процессами. В частности, ответив на следующие вопросы: Что происходит? Почему? Кто выигрывает, а кто проигрывает? Это имеет значение? И если да, то что можно сделать и кем? В новой работе по геополитической экономии Десаи (2013) определяет, что это означает политико-экономические действия государств, доминирующих и соперничающих государств, особенно на международном и глобальном уровнях.
Среди этих вопросов есть большой резонанс для спорта в двадцать первом веке. Государства, правительства и связанные с ними организации используют свое географическое положение, наличие ресурсов и политико-экономические характеристики для наращивания власти и осуществления контроля в спорте и за его пределами (например, см. Chadwick’s, 2019a, оценка поворота Японии в сторону спорта). Это означает, что желание победить на поле все чаще сопровождается желанием победить на нем. В равной степени, победа в спорте и победа через спорт также связаны. Правительство Китая заявило, что хочет, чтобы к 2050 году страна стала ведущей страной ФИФА (Chadwick, 2015c). Многие наблюдатели охарактеризовали это как намерение Китая выиграть чемпионат мира среди мужчин, что потенциально выгодно для страны во многих отношениях. Однако видение страны, оформленное в геополитическом плане, можно интерпретировать по-разному. Например, китайские корпорации занимают все более доминирующее положение в портфеле спонсоров ФИФА. Действительно, президент ФИФА публично признал финансовую стабильность, которую деньги из Китая принесли организации (Press Association, 2016). Стратегически это создало ресурсозависимые отношения между ФИФА и Китаем, что позволило последнему оказывать определенную власть и контроль над первым. Вполне вероятно, что это будет использовано в качестве основы для будущей заявки Китая на проведение чемпионата мира по футболу, а также для продвижения политико-экономических выгод, которые правительство в Пекине стремится получить от проведения чемпионата мира.
На основе анализа, представленного в этой статье, предлагается создать новую область исследований – геополитическую экономию спорта, которая определяется как
Способ, которым нации, государства и другие организации участвуют в спорте, с ним или посредством спорта по географическим и политико-экономическим причинам, чтобы наращивать и проявлять власть, а также обеспечивать стратегические преимущества за счет контроля над ресурсами, внутри и через сети которых спорт составная часть.
Сфера геополитической экономики спорта всеобъемлюща, охватывает спорт на всех уровнях и влияет на политику, стратегию, управление, маркетинг. Кроме того, в вопросах, касающихся, например, трансгендерных спортсменов, деколонизации и расизма, важно анализировать такие явления с точки зрения геополитической экономии. Например, Китай недавно попытался подавить права ЛГБТК+ с точки зрения организации мероприятий и спонсорства мероприятий, что имело бы серьезные последствия, особенно для западных спонсоров, работающих в Китае, в то же время продвигая ценности бренда во всем мире, которые подчеркивают приверженность правам ЛГБТК+. Кажется неизбежным, что некоторые укажут, скажем, на стремление Саудовской Аравии стать признанным местом проведения мега-мероприятий или на то, что Катар владеет несколькими спортивными активами, как на воплощение сути центрального предложения этой статьи. Однако финансирование Китаем общественных спортивных сооружений в Африке или расходы Великобритании на массовый спорт в других странах являются проявлением геополитической экономики спорта. Читателям также важно отметить, что, хотя здесь предполагается, что геополитическая экономия должна заменить неоклассицизм и утилитаризм в качестве доминирующей парадигмы в спортивных исследованиях, это не отрицает значения менеджмента, управления, стратегии, организационного поведения, лидерства и так далее. Спорт как геополитическая экономия по-прежнему требует хорошего управления. Однако вместо того, чтобы руководствоваться неоклассическими принципами, здесь утверждается, что менеджеры существуют в среде и участвуют в деятельности, обусловленной взаимосвязанными соображениями географии, политики и экономики.
Значение для спортивных исследований
Было бы довольно самонадеянно предполагать, что спорт в двадцать первом веке стал полностью и исключительно геополитически экономическим. Однако в современном мире 19-я и 20-я гегемонии рассеялись, а значит, они стали гораздо менее доминирующими. Соперничающие идеологии теперь набирают обороты, а это означает, что решения об участии в исследованиях спортивного менеджмента (или, если на то пошло, исследованиях в области геополитической экономики и спорта) требуют, чтобы ученые и исследователи были полностью осведомлены о своем выборе и последствиях, которые он может иметь с точки зрения создания исследуются представления о явлениях. Например, исследование спонсорства в том виде, в каком оно было проведено в существующей литературе по спортивному менеджменту, остается актуальным во многих западных условиях двадцатого века. Однако он гораздо менее надежен для учета практики спонсорства, проявленной в двадцать первом веке, когда в нем участвуют государственные структуры. Можно надеяться, что эта статья послужит толчком для появления нового направления работы, известного как геополитическая экономия спорта. Однако для тех, кто продолжает идентифицировать себя как ученых в области спортивного менеджмента, важно, чтобы они участвовали, понимали и принимали причины и последствия гигантских изменений, упомянутых в их работе. Для иллюстрации: три крупнейшие авиакомпании региона Персидского залива — Emirates Airline, Etihad Airways и Qatar Airways — принадлежат государству и ежегодно получают значительные государственные субсидии, отчасти потому, что их цели часто носят некоммерческий характер. Тем не менее, каждая из них сохраняет обширный портфель спонсорства в спорте, характеризующийся приобретением прав по ценам выше рыночных и финансируемым за счет того, что некоторые считают незаконной государственной помощью. В литературе по спортивному менеджменту нет арсенала, который позволил бы убедительно или эффективно решить проблемы, которые эта иллюстрация ставит перед спортом.
Что касается спорта, человеческие соревнования, игры и физическая активность являются частью нашей ДНК, которые проявляются по-разному, в том числе в том, как люди самоидентифицируют себя, в ощущении своего места и принадлежности, а также в отношении человека к здоровью и благополучию. существование. Таким образом, определение спорта как утилитарного исследователями спортивного менеджмента будет по-прежнему иметь определенную актуальность. Действительно, эта область, без сомнения, по-прежнему будет стимулировать исследования в самых разных областях, начиная от отношения к фитнесу и заканчивая причинами, по которым спортивные фанаты взаимодействуют с командой, клубом или франшизой. Даже в ряде специфических контекстов и культур двадцать первого века остатки утилитаризма сохранятся. Стоит отметить, что из меньшего числа стран, ежегодно проводящих национальные дни спорта, все они находятся в Азии (например, в Иране и Малайзии). Эти территории с их системами и политикой помогли породить представленные здесь аргументы о том, что спортивные исследования должны перейти от неоклассической точки зрения к более геополитическому взгляду на мир.
В равной степени ни цель этой статьи, ни намерение ее автора не состоят в том, чтобы предвещать смерть неоклассических основ, на которых построена большая часть современной литературы по спортивному менеджменту. Большая часть исследований, представленных и опубликованных журналами в этой области, по-прежнему твердо укоренена в либеральной идеологии свободного рынка с четким акцентом на вопросы управления и бизнеса. Это тесно связано с позиционированием и содержанием многих университетских спортивных программ по всему миру, особенно на Западе. Хотя это отражает характер некоторых событий в современном спорте, который по-прежнему делает акцент на ориентированном на рынок, коммерчески ориентированном построении исследований и публикаций. Однако утилитаризм и неоклассицизм сталкиваются с идеологическим вызовом. В данной статье подобные утверждения не делаются, автор предпочитает вместо этого рассматривать спорт как нечто, связанное с обществом, культурой и бизнесом, хотя и как часть гораздо более широкой сети взаимосвязанных отношений. К ним относятся важные аспекты географии, политики и экономической деятельности – новая геополитическая экономия спорта, как она выражается здесь повсюду. В этом контексте и в результате перед исследователями и учеными в области того, что известно как «спортивный менеджмент», стоит задача переосмыслить свое понимание спорта таким образом, чтобы он учитывал глобализацию, подъем Азии, цифровые технологии, использование спорта как средства для достижения наднациональных целей и конкурирующих глобальных идеологий. В общих чертах это означает, что исследователи спорта должны отказаться от своей фиксации на микроуровне в пользу спорта в пользу нового взгляда на спорт на макроуровне. Для тех, кто не понимает разницы между ними, такие различия можно также наблюдать в таких дисциплинах, как экономика, где исследования на микроуровне сосредоточены на отдельных лицах и фирмах, тогда как исследования на макроуровне изучают экономику, страны и глобальную торговлю. Уже есть свидетельства того, что исследователи в этой области принимают понятия межстрановой конкурентоспособности (De Bosscher et al., 2015) и сетевого характера глобального спорта (Babiak et al., 2018). Тем не менее, цель этого документа состоит в том, чтобы послужить громким призывом к тому, чтобы работа такого рода получила более широкое распространение. Упрощенный взгляд на это может заключаться в том, что ученые, занимающиеся спортивным менеджментом, должны применять междисциплинарный подход к своей работе. Однако геополитическая экономия спорта требует разработки новых мировоззрений для понимания связи между спортом, музыкой, модой и политикой (Chadwick & Widdop, 2021). Также необходимо сблизить бизнес и менеджмент с политикой, дипломатией и международными отношениями (и наоборот).
Более конкретно (хотя и не исчерпывающе) предлагается, чтобы следующее послужило основой для тех, кто стремится заниматься исследованиями, которые можно назвать геополитической экономией спорта:
Спорт как результат географии
Изучая литературу, относящуюся к спорту и географии, поражаешься скудости исследований, связывающих эти два направления. Это удивительно, поскольку спорт неразрывно связан с географией, будь то с точки зрения потребления и производства или понятий фэндома, национальности и организации мероприятий. Некоторые интересные разработки происходят в этой области в исследованиях окружающей среды и спорте, которые берут свое начало в понимании географии (McCullough & Kellison, 2017). Однако география, как она понимается здесь, воплощает в себе фундаментальные элементы физической и гуманитарной географии. Утверждается, что каждый из них, по отдельности и вместе, устанавливает параметры для спорта в странах мира. Другими словами, спорт - это ответ на преимущества и недостатки, с которыми сталкивается страна. Для иллюстрации рассмотрим приток инвестиций в глобальную спортивную индустрию из региона Персидского залива за последние два десятилетия. Члены Совета сотрудничества стран Персидского залива (Бахрейн, Кувейт, Оман, Катар, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты) обладают значительными запасами нефти и газа, что принесло им значительное богатство. Соответственно, мы наблюдаем значительные инвестиции этих стран в спортивную инфраструктуру, проведение мероприятий, формирование команд и зарубежные спортивные активы (от скачек и гонок на моторных лодках до велосипедных команд и футбольных клубов) (Chadwick, 2019b). Другими географическими факторами, которые поддерживают и помогают объяснить выдающуюся роль некоторых стран в спорте, являются островной статус Великобритании, колониальные амбиции и последующее влияние, которое это оказало на мировые виды спорта, такие как крикет и регби; и стратегическое положение Японии в Тихом океане, которое привело к влиянию Соединенных Штатов на страну и, как следствие, к популяризации бейсбола. Тем не менее, именно уязвимое географическое положение Катара и то, как правительство в Дохе использовало спорт как средство для повышения своего авторитета, присутствия, легитимности и безопасности, одновременно помогая диверсифицировать свою экономику от зависимости от нефти и газа, которые воплощают значение географии для этой статьи (в качестве основы и для полного понимания этого момента читателям рекомендуется ознакомиться с положением Катара на карте) (Kamrava, 2015). Исходя из вышеизложенного, в качестве возможностей для дальнейшего развития исследований в данной сфере представлены следующие исследовательские вопросы:
− Каким образом география влияет на спорт и как это влияет на организации, лидерство, управление и принятие решений?
− Какие географические особенности страны способствуют тому, что спорт становится важным элементом государственной политики, стратегии и мышления в целом?
− Как изменения в природной среде, особенно изменение климата, повлияют на спорт?
Спорт как фокус мягкой силы, дипломатии и торговли
Понятия мягкой силы и дипломатии через спорт стали повсеместными за последнее десятилетие (например, Koch, 2018; Rofe, 2016), причем прежний термин теперь регулярно используется в популярном дискурсе о спорте. Например, китайская политика в области спорта с 2015 года иногда представляется некоторыми западными обозревателями как упражнение в проецировании мягкой силы (Liu, 2020). Аналогичные заявления были сделаны и в отношении таких стран, как Саудовская Аравия, что вызывает интересный вопрос для обсуждения. В то время как правительство в Эр-Рияде активно пытается использовать эффект «мягкой силы», некоторые критики называют это «стимулированием спорта» — средством, с помощью которого страна может отвлечь внимание аудитории от менее благоприятного восприятия страны с помощью программы инвестиций в спорт. . Значительная нехватка исследований в области спорта, посвященных спортивной стирке, особенно примечательна, тем более что многие страны обвиняются бездоказательно. Кроме того, взгляды на спортивное мытье, по-видимому, предопределены культурой, поскольку страны Запада используют такие концепции в качестве основы для осуждения стран, которые иногда идеологически и морально противостоят им. Тем не менее, если изучить рейтинги мягкой силы, становится ясно, что такие страны, как Великобритания, Франция и Германия, стали особенно искусными в наращивании своей глобальной мягкой силы с помощью спорта. Победа Франции в финале чемпионата мира по футболу FIFA 2018 даже указывается как фактор, способствовавший восхождению страны на «мягкую силу» (Portland Communications, 2019). Мягкая сила иногда рассматривается как несколько туманная и неосязаемая, но часто в ее основе лежит практический результат. Действительно, британское правительство использует спорт для развития дипломатических и торговых отношений, используя футбол как основу для создания британского национального бренда. В основе этого лежат входящие инвестиции, зарубежные продажи и связанные с ними экономические выгоды (Chadwick, 2016). Дипломатия уже давно является частью спортивного ландшафта, два очевидных примера — пинг-понг и баскетбольная дипломатия. Совсем недавно Китай использовал политику стадионов и спонсорскую дипломатию как средство для достижения многих результатов. Одним из них является влияние на спортивные руководящие органы, при этом спонсорские контракты, по-видимому, используются для создания финансовой зависимости, что в то время было тесно связано с силой и влиянием, которые Китай стремился оказать внутри этих руководящих органов. Чтобы еще раз проиллюстрировать этот момент, стоит отметить последствия военной стычки (в которой было убито множество солдат) на границе Индии и Китая в середине 2020 года для крикета Премьер-лиги в Индии. В то время у конкурса было несколько китайских спонсоров, которые впоследствии отказались от своих сделок, поскольку дипломатическая напряженность возросла, а настроения индийских потребителей начали поворачиваться против рассматриваемых китайских брендов (Chadwick, 2020a; Chadwick et al., 2020). В литературе по спортивному менеджменту на сегодняшний день не было согласованных попыток создать устойчивый или последовательный корпус работ, сосредоточенных на этом сближении географических, экономических и политических вопросов. Таким образом, в целом данная статья предлагает еще один набор исследовательских вопросов для изучения спортивными учеными:
– Как роль мягкой силы спорта влияет на его экономическую и политическую роль и следует ли измерять эти эффекты?
− В расширении существующих исследований в области спорта и дипломатии, где возможности позиционировать роль дипломатии как экономического, промышленного и коммерческого явления?
− Какую роль играет спорт в международной торговле и каковы последствия изменений в мировой торговой среде для геополитической экономики спорта?
Спорт как сетевая геополитическая и экономическая деятельность
В литературе, посвященной сетям, спорт регулярно появляется, в том числе в исследованиях спонсорства (например, Chanavat et al., 2016) и цифровых технологий (например, Naraine, 2019). Поэтому разумно предположить, что часть спортивного научного сообщества знакома с сетевыми исследованиями. Существующие исследования, по-видимому, в основном сосредоточены в контексте внутреннего или микроуровня, при этом мало внимания уделяется транснациональному или глобальному охвату таких сетей. Более того, сетевые исследования в спорте, как правило, носили одномерный характер, фокусируясь на обмене между диадами и узлами в этих сетях (например, спонсором и спонсируемым). Однако мир намного сложнее, чем признают или принимают существующие сетевые исследования, что во времена международных финансовых потоков, транснациональных обменов ресурсами и глобализированного спорта означает, что исследователи спорта несколько упустили из виду, что не разработали более подробные исследования. в этой сфере. Возможно, воплощение сетевого спорта двадцать первого века, City Football Group теперь владеет или предоставляет лицензию на свое имя футбольным клубам на двузначном количестве территорий. На одном уровне эта сеть предназначена для своевременного выявления, приобретения, развития и реализации игровых талантов и других человеческих ресурсов. На другом уровне сеть CFG позволяет государственным владельцам организации в Абу-Даби участвовать в геополитических и экономических отношениях. В одном случае CFG приобрела франчайзинговый клуб в Чэнду, Китай, который послужил основой для расширения присутствия государственной авиакомпании (Etihad) в Восточной Азии (где аэропорт Чэнду является важным транзитным узлом для авиакомпании). В то же время собственность CFG объединяет организации из Китая (China Media Capital) и США (Silver Lake), которые служат продвижению стратегических интересов владельцев организации из небольшого государства Персидского залива. В другом случае CFG приобрела индийский франчайзинговый клуб в Мумбаи, что не случайно является родиной индийской киноиндустрии, обычно называемой Болливудом, в то же время, когда суверенный фонд благосостояния Абу-Даби (Mubadala) приобрел долю в технологической компании Reliance Jio. , штаб-квартира которой находится в Мумбаи. Почти одновременно Silver Lake также приобрела долю в Reliance Jio, создав сеть взаимосвязанных инвестиций, связывающих секторы спорта, развлечений и цифровых технологий, а также стратегические интересы зависимого от нефти и газа государства Персидского залива, частных инвестиций из Соединенных Штатов. США и инвестиции из непрозрачных китайских источников (Chadwick, 2020b). Плотность, транснациональность и масштабность таких сетей, из которых это лишь один пример, ставит перед исследователями следующие вопросы:
− Каковы природа, характеристики и масштаб сетей, поддерживающих глобальный спорт, и как их следует визуализировать и объяснить?
− Какие факторы определяют характер, размер и форму сетей и какое значение эти факторы имеют для спорта на поле и за его пределами?
− Существуют ли различные типы таких сетей в спорте и что это означает для исследований в области спорта, а также для руководства и управления в спорте?
Спорт как основа достижения национальных и геополитических конкурентных преимуществ
Спортивные и национальные конкурентные преимущества обычно и исторически основывались на понимании того, как страны могут обеспечить преимущество на поле. Действительно, литература по управлению производительностью, а в последнее время и по таким областям, как аналитика спортсменов, составляет основу для понимания того, как создать спортивное конкурентное преимущество наций. Однако, как указывает Портер (2011), конкурентное преимущество в спорте можно получить и вне поля. В каком-то смысле это остается отчетливо неоклассическим понятием, поскольку ежегодные рейтинговые таблицы (опубликованные такими изданиями, как Forbes) подчеркивают финансовые показатели и стоимость бренда. Тем не менее, нельзя недооценивать политико-экономическое влияние, которое может иметь команда, клуб, лига и успехи страны; в конце концов, Национальная баскетбольная ассоциация, английская премьер-лига и команда Ferrari Formula One признаны обладающими эффектом мягкой силы и национального брендинга в своих странах (Freeman, 2012). Однако в том, как страны представляют себе спорт, в политике и стратегиях, которые они проводят, и в более широких целях, к которым они стремятся, необходимо установить современные представления о национальных конкурентных преимуществах в спорте. Например, киберспортивные страны, включая Южную Корею и Данию, проводят государственную политику, чтобы стать мировыми лидерами в этом быстро развивающемся промышленном секторе (Chadwick, 2020c). Точно так же политика правительства Саудовской Аравии в настоящее время сосредоточена на позиционировании страны как места проведения спортивных мероприятий, что особенно проявляется в автоспорте и единоборствах. Точно так же отчеты, опубликованные Английской премьер-лигой совместно с консалтинговой компанией EY (2019 г.), подчеркивают важность конкурентного преимущества, создаваемого благодаря футболу. В этом контексте в качестве основы для стимулирования вклада в геополитическую экономию предлагаются следующие вопросы:
− В географическом, политическом и экономическом плане что представляет собой национальное конкурентное преимущество?
− На какой основе может быть создано и сохранено национальное конкурентное преимущество в спорте?
− Какие проблемы создание национального конкурентного преимущества в спорте ставит перед лидерами, менеджерами и другими лицами, принимающими решения?
Спорт как средство приобретения ресурсов
Две точки зрения могли внести свой вклад в развитие исследований спортивного менеджмента, хотя ни одна из них не привлекла к себе пристального внимания исследователей. Эти перспективы основаны на теории ресурсов и конкурентном преимуществе наций (понятие, рассмотренное выше). Теория, основанная на ресурсах (см., например, Franco & Haase, 2017), рассматривает вопрос о том, как ценные, редкие ресурсы, которые нельзя имитировать и заменить, могут быть приобретены и использованы таким образом, чтобы фирмы могли добиться превосходных результатов и создать конкурентное преимущество. Конкурентное преимущество наций (Портер, 2011) утверждает, что национальное процветание создается, а не наследуется, делая вывод, что нации стали более, а не менее важными. Эта перспектива подчеркивает важность национальных ценностей, культуры, экономических структур, политических институтов и истории, подчеркивая, что успешные страны устремлены в будущее и динамичны. Однако ни одна из этих двух точек зрения никогда не находила отклика в коллективном воображении исследователей спорта, хотя обе они могли бы помочь объяснить силу наций и предприятий, занимающихся спортом. Тем не менее, в геополитической экономике спорта актуальность обоих может стать более очевидной и потенциально более актуальной. В традиционных экономических терминах существует по существу четыре типа ресурсов: земля, труд, капитал и предпринимательство. Выявление, приобретение и использование ресурсов имеют основополагающее значение для экономических систем, стран, правительств, предприятий и других организаций (Le Billon, 2017). Будь то спортивный успех или другие виды спортивных достижений, такие как создание рабочих мест или получение экспортных поступлений, создание стратегических и конкурентных преимуществ в спорте и с его помощью становится все более важным. Несколько стран занимаются сбором спортсменов (иначе иногда называемым натурализацией спортсменов), одной из которых является Катар, в качестве основы для заполнения и усиления своих национальных команд. Имея это в виду, окончательный набор исследовательских вопросов предлагается исследователям для размышления:
− В какой степени теории ресурсов и/или теории национальных конкурентных преимуществ можно использовать в качестве основы для понимания геополитической экономики спорта XXI века?
− Какие проблемы и вызовы транснациональное приобретение и размещение ресурсов ставит перед мировым спортом?
− Учитывая ту роль, которую играют государства в приобретении ресурсов в спорте или через него, каковы последствия этого для клубов, спонсоров, партнеров по правам на наименование и других коммерческих организаций?
Выводы
Мир и, в частности, спорт в двадцать первом веке переживают глубокие изменения, которые будут определять человеческое существование как минимум на следующие пятьдесят лет, если не до конца века. Глобальные экономические и политические сдвиги бросают вызов установившемуся западному порядку, власть начала перемещаться за пределы таких центров, как Нью-Йорк и Лондон, в Мумбаи, Эр-Рияд и Пекин. Другие нации также растут и становятся все более влиятельными; Сейчас Нигерия считается первой сверхдержавой Африки, а Индонезия вскоре станет пятой по величине экономикой мира. С такими сдвигами пришли вызовы преобладающим идеологиям, системам правительства и институтам, а также основанному на правилах порядку, установленному западными странами после Второй мировой войны. В то же время цифровая революция создает глобальную взаимосвязь, создавая новые возможности для производства и потребления. После двух десятилетий этой революции цифровые технологии дали толчок глобализации и привели к некоторым глубоким изменениям в экономических системах, политических отношениях и в том, как люди, организации и государства взаимодействуют друг с другом. Нельзя забывать и о постоянно присутствующих опасностях изменения климата и ухудшения состояния окружающей среды. Меры по решению этих проблем неизбежно должны носить совместный и согласованный характер, что подразумевает необходимость вовлечения сетей, частью которых является спорт. Прошли времена моделей производства и потребления спорта с нулевыми экологическими издержками, к которым фактически относится предложенная здесь новая геополитическая экономия спорта. Также стоит помнить, что богатству таких стран, как Катар, угрожает отказ от углеродного топлива, что побудило инвестиции в спорт, поскольку такие страны стремятся диверсифицировать свою экономику.
Таким образом, мир значительно изменился с момента появления исследований и публикаций в области спортивного менеджмента, и академические круги должны отреагировать с некоторой готовностью. Утилитарные и неоклассические основы изучения спортивного менеджмента здесь не отвергаются как устаревшие; действительно, обширный массив знаний, накопленный за последние четыре десятилетия, будет и впредь формировать основу для исследователей и других специалистов для понимания явлений на микроуровне в спорте. Однако с появлением новой геополитической экономики спорта спортивному менеджменту необходимо изменить положение, переориентировать, переименовать и отойти от своих европейских и североамериканских корней. Это не означает, что азиатская концепция спорта обязательно станет доминирующей в ближайшие годы. Скорее, один из основных выводов этой статьи заключается в том, что глобальный спорт в целом в большей или меньшей степени сейчас находится под влиянием геополитической экономики — речь не идет о распаде одной страны или идеологии и подъеме другой. Тем не менее, это требует, чтобы ученые, исследователи и другие специалисты в области спорта изменили свое отношение к дисциплине, которая до сих пор широко определялась как «спортивный менеджмент». В этой статье предложены проблемы и вопросы, относящиеся к геополитической экономике спорта, и можно ожидать, что по мере развития спорта (и нашего понимания его) во второй четверти двадцать первого века возникнут новые вопросы. В то же время, ставя и отвечая на такие вопросы, ученые также должны будут рассмотреть, как создаются и реализуются программы обучения. Это жизненно важно, если студенты и будущие исследователи должны быть должным образом и надежно подготовлены к новому взгляду на спорт и среду, в которой они будут работать. В то время как некоторые люди могут чувствовать угрозу или смущение из-за глубоких изменений, с которыми сейчас сталкивается наше спортивное сообщество, многие предпочитают рассматривать этот период как один из самых захватывающих в истории этой области. Это позволяет дисциплине расширяться и двигаться дальше от своих истоков и старых убеждений к новым способам видения мира. Спортивный менеджмент в неоклассической и утилитарной формах не умер, хотя новую жизнь в наше сообщество и его работу вдыхает новая геополитическая экономия спорта.
https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/16184742.2022.2032251